Широта ума, которая часто представляется как добродетель, в определенном смысле является высшей формой эгоизма, - потому что позволяет человеку достичь высот недоступных прочим. Страх потерять и желание приобрести - вот те стимулы, которые предоставляют временное возбуждение (которого так жаждут люди), но стоят, однако, на пути более глубокого понимания. Многие до такой степени ходят "на поводу" у других людей, у собственных идей, у своего окружения, что и не подозревают, что существует область восприятия, отличная от этих поверхностных вещей. Персидский поэт Ливаи иллюстрирует это пересказом старинной истории, которая столь же интересна, сколь и поучительна: Некий обеспеченный человек, возвращаясь из длительного путешествия, присел на обочину дороги, чтобы перекусить. Он наслаждался едой, предаваясь приятным размышлениям о доме, о себе и о выгодной сделке, которую он заключил. И вот он увидел человека, направлявшегося ему навстречу. Он подозвал его и спросил, как обстоят дела в их городе. - Все прекрасно, - отвечал тот. - Ты знаешь мой дом? Как там моя жена и мой сын? - Твой сын чувствует себя прекрасно, а его мать хороша как всегда. - А мой верблюд? - Сыт и здоров. - А мой пес? - Как всегда: верен тебе, и неусыпно сторожит твои владения. Теперь, когда последняя тень беспокойства ушла, он принялся за еду с удвоенным аппетитом. Он ничего не предложил другому путнику, и тот подумал, что сможет преподать ему урок. В кустах промелькнула газель, и путник тяжело вздохнул. - В чем дело? - спросил купец. - Я просто подумал, что если бы твой пес не умер, он бы легко догнал эту газель. - Что? Мой пес мертв? Как это могло случиться? - Он переел мяса твоего верблюда... - Мой любимый верблюд? Что с ним? - Его зарезали, чтобы накормить гостей на похоронах твоей жены. - Моя жена! - Да, она не пережила смерти сына... - Что случилось с сыном? - Он погиб под обломками рухнувшего дома. При этих словах купец вскочил, разорвал свои одежды и убежал с криками в пустыню. Если бы купец разделил свою трапезу со своим земляком, возможно, ему бы не пришлось пройти через такое ужасное переживание, как все эти страшные истории. С другой стороны, если бы он не был жаден, у него не было бы шанса увидеть себя с этой стороны. Однако, если бы он не был жаден, нуждался бы он в такого рода шоковой терапии, которая дала ему возможность наблюдать себя?