Притчи из книг Идриса Шаха

Обманутый 

 Широта ума, которая часто представляется как добродетель, в определенном смысле является высшей формой эгоизма, - потому что позволяет человеку достичь высот недоступных прочим.
   Страх потерять и желание приобрести - вот те стимулы, которые предоставляют временное возбуждение (которого так жаждут люди), но стоят, однако, на пути более глубокого понимания.
   Многие до такой степени ходят "на поводу" у других людей, у собственных идей, у своего окружения, что и не подозревают, что существует область восприятия, отличная от этих поверхностных вещей.
   Персидский поэт Ливаи иллюстрирует это пересказом старинной истории, которая столь же интересна, сколь и поучительна:
   Некий обеспеченный человек, возвращаясь из длительного путешествия, присел на обочину дороги, чтобы перекусить. Он наслаждался едой, предаваясь приятным размышлениям о доме, о себе и о выгодной сделке, которую он заключил.
   И вот он увидел человека, направлявшегося ему навстречу. Он подозвал его и спросил, как обстоят дела в их городе.
   - Все прекрасно, - отвечал тот.
   - Ты знаешь мой дом? Как там моя жена и мой сын?
   - Твой сын чувствует себя прекрасно, а его мать хороша как всегда.
   - А мой верблюд?
   - Сыт и здоров.
   - А мой пес?
   - Как всегда: верен тебе, и неусыпно сторожит твои владения.
   Теперь, когда последняя тень беспокойства ушла, он принялся за еду с удвоенным аппетитом.
   Он ничего не предложил другому путнику, и тот подумал, что сможет преподать ему урок.
   В кустах промелькнула газель, и путник тяжело вздохнул.
   - В чем дело? - спросил купец.
   - Я просто подумал, что если бы твой пес не умер, он бы легко догнал эту газель.
   - Что? Мой пес мертв? Как это могло случиться?
   - Он переел мяса твоего верблюда...
   - Мой любимый верблюд? Что с ним?
   - Его зарезали, чтобы накормить гостей на похоронах твоей жены.
   - Моя жена!
   - Да, она не пережила смерти сына...
   - Что случилось с сыном?
   - Он погиб под обломками рухнувшего дома.
   При этих словах купец вскочил, разорвал свои одежды и убежал с криками в пустыню.
   Если бы купец разделил свою трапезу со своим земляком, возможно, ему бы не пришлось пройти через такое ужасное переживание, как все эти страшные истории. С другой стороны, если бы он не был жаден, у него не было бы шанса увидеть себя с этой стороны. Однако, если бы он не был жаден, нуждался бы он в такого рода шоковой терапии, которая дала ему возможность наблюдать себя?