А справиться с сотней ног — это и вправду почти невозможно. Но многоножке это без труда удавалось!
Лисе стало любопытно: ведь лисы всегда любопытны, как ум. Лиса посмотрела, она изучила, она проанализировала, она не могла этому поверить.
— Постой! — попросила она. — Я тобой озадачена, и хочу тебя спросить. Как ты всем этим управляешь, как ты решаешь, какую ногу за какой надо переставлять? Сотня ног! Ты ходишь так плавно. Как у тебя получается такая гармония?
— Я ходила всю жизнь и никогда не задумывалась об этом, — ответила многоножка. — Дай, я подумаю.
И вот она закрыла глаза, и впервые многоножка стала двумя. Она всегда жила и ходила, и жизнь ее была цельна. Она стала субъектом и объектом, она стала двумя, и затем попыталась пойти. Это оказалось трудно, почти невозможно. Она упала наземь, потому что как вы управитесь с сотней ног?
Лиса рассмеялась и заявила:
— Я знала, что это трудно, я знала это заранее!
А многоножка горько заплакала. Со слезами на глазах она воскликнула:
— Это никогда раньше не было трудно, но ты придумала проблему. Пожалуйста, не задавай другим стоножкам этого вопроса. Я ходила всю свою жизнь, и никогда не было никаких проблем, а теперь ты меня полностью убила. Теперь я никогда не смогу снова ходить.
Неизвестно, что стало с этой многоножкой. Если она оказалась так же глупа, как и некоторые из людей, то она должна быть где-нибудь в больнице, искалеченная, парализованная навечно. Но я не думаю, что многоножки настолько глупы. Она, скорее всего, выбросила этот вопрос из головы. Она, надо полагать, сказала лисе:
— Прибереги свои вопросы для себя, а я буду просто ходить.
Она, вероятнее всего, поняла, что, живя разделённой, она не уйдёт далеко.